У слова “Кремневая долина” много значений. Это одновременно и экономическая модель, и географический регион, и набор отраслей, и ряд технологических и организационных инноваций. Особенно в последнее время в американском дискурсе “Кремневая долина” также обозначает ряд социальных проблем и работает как сокращение для различных ценностей, связанных с предпринимательством, как достойных, так и недостойных восхищения. На международном уровне “Кремневая долина” – это одновременно и конкурентная угроза, и возможность, которую необходимо использовать, и источник уроков, применимых для стартап-экосистем и инноваций в других регионах. Все эти смыслы должны быть распутаны, чтобы можно было вести полноценный дискурс.
За последние несколько десятилетий различные регионы мира пытались копировать или подражать Кремневой долине, чтобы развивать предпринимательство и создавать собственные стартап-экосистемы. Большинство из них не увенчались успехом. Они часто страдали от недостаточного понимания того, как работает экосистема Кремниевой долины, и часто становились жертвами политически выгодных стратегий, направленных на достижение ярких, краткосрочных результатов, а не на создание основ успешной экосистемы.
Эта статья дает более полное представление об экосистеме стартапов Кремниевой долины как экономической модели, разложенной на основные составляющие. Кроме того, в ней рассматриваются взаимозависимости между этими компонентами. Взятые вместе, эти компоненты и их взаимозависимость могут стать мощным аналитическим инструментом для понимания и развития стартап-экосистем в других странах. Однако экосистему стартапов нельзя обсуждать только абстрактно, поскольку она возникла в конкретном региональном контексте в конкретный исторический момент и развивалась параллельно с конкретными технологическими возможностями и организационными экспериментами. Понимание этого контекста также важно для разработки стратегий, которые могут использовать различные местные условия.
Перевод статьи Фонда Карнеги (признано иностранным агентом) Кенджи Кушиды
Оглавлениение
КОНТЕКСТ РАЗДЕЛЕННЫХ И ПОЛЯРИЗОВАННЫХ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
Этот анализ проводится в то время, когда многочисленные противоречивые внутренние нарративы США о Кремневой долине угрожают заслонить некоторые из основных политических уроков, которые она предлагает регионам и юрисдикциям в других странах мира. Существует острая нестыковка между ролью Кремневой долины в решении внутренних социальных проблем США и стратегическим положением Кремневой долины в отношении промышленного развития и инновационной политики для различных регионов мира. Интенсивная политическая поляризация в США усугубляет проблему объективного обсуждения сильных и слабых сторон экосистемы, уроков, которые можно извлечь из нее, а также конструктивных связей, которые можно наладить.
На протяжении 1980-х и большей части 1990-х годов, а также с начала 2000-х до середины 2010-х годов в праздничных сюжетах, посвященных технологиям и инновациям, изображались молодые, рискованные предприниматели Кремниевой долины, создающие новые компании и новые технологии, чтобы бросить вызов старой корпоративной Америке. Динамика Кремниевой долины рассматривалась как движущая сила глобальных инноваций и внушала оптимизм в отношении того, что развитие и внедрение технологий будет способствовать цивилизационному прогрессу.1 Однако к концу 2010-х годов подобные сюжеты уступили место опасениям по поводу того, что компании Кремниевой долины бездумно пренебрегают личной конфиденциальностью пользователей, предприниматели дерзко игнорируют закон в погоне за расширением, а культура токсичных рабочих мест и хищные инвесторы привели к появлению движения #MeToo, призванного осудить сексуальные домогательства в основных отраслях.2 Широкую, общую озабоченность вызывало ощущение, что тот самый успех, который люди праздновали, способствует чрезвычайной концентрации богатства и власти в руках горстки крупных технологических фирм и отдельных лиц, подавляя инновации и даже угрожая основам демократии как внутри Соединенных Штатов, так и во всем мире. Поразительный уровень неравенства доходов в районе залива Сан-Франциско, а также преступность и нестабильность жилищного фонда, которые, казалось, заметно усугубились в результате пандемии, добавляли все более негативную тенденцию в повествование о Кремневой долине.
В то же время в международном масштабе Кремневая долина – это одновременно и ряд возможностей для использования и наблюдения, и источник острых конкурентных проблем. Компании Кремниевой долины изменили виды деятельности с высокой добавленной стоимостью, обеспечив базовую информационно-технологическую инфраструктуру и программное обеспечение. Многие из крупнейших мировых отраслей, например автомобильная промышленность, в настоящее время переживают исторический переворот, созданный компаниями Кремневой долины. Новейшие разработки в области искусственного интеллекта способны привести к масштабным изменениям в работе людей в разных странах и отраслях. По мере того как правительства наращивают усилия в области промышленной политики, примером чего являются такие американские законы, как Закон о снижении инфляции и Закон о CHIPS и науке, они выбирают многие отрасли, на которых специализируется Кремниевая долина, такие как полупроводники, технологии, связанные с климатом, и межнациональные цепочки поставок. Компании Кремниевой долины также находятся в эпицентре новых дебатов о регулировании ИИ. Правительства и политики на национальном и субнациональном уровнях по всему миру стремятся извлечь выгоду из динамичного развития предпринимательства и быстрорастущих стартапов. В то же время многие из них осознают опасность зависимости от крупных технологических компаний из Кремневой долины и оттока талантливых специалистов. Поэтому их стратегии экономического развития носят как оборонительный, так и перспективный характер.
Обсуждение экономической модели Кремневой долины служит для обоснования этих международных стратегий, а также для восстановления баланса в американском дискурсе, который слишком далеко зашел от празднования к осуждению и теперь созрел для более объективного анализа.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ КРЕМНЕВОЙ ДОЛИНЫ
Экономическая модель Кремневой долины представляет собой полезную аналитическую основу, если разделить ее на основные компоненты:
- Венчурный капитал как основной механизм финансирования быстрорастущих стартапов
- Гибко развернутый человеческий капитал, опирающийся на глобальные таланты
- Прочные и многогранные связи между университетами и промышленностью
- Прямая и косвенная государственная поддержка
- Индустриальная структура симбиоза между крупными фирмами и стартапами
- Надежная экосистема поддержки, состоящая из фирм, предоставляющих профессиональные услуги, таких как юридические и бухгалтерские фирмы, а также ускорителей, инкубаторов и помощников стартапов.
Все компоненты взаимозависимы, и для эффективного функционирования каждого из них необходимы все остальные.
Например, венчурный капитал лучше всего работает при гибком распределении человеческого капитала, когда потенциальные предприниматели и сотрудники приходят из крупных и малых компаний, привлекающих людей со всего мира. Университеты-якоря, такие как Стэнфордский университет и Калифорнийский университет в Беркли, также привлекают высококлассных специалистов со всего мира, которые проводят исследования, создают стартапы и обеспечивают координационные центры для встреч различных участников.
Каждый из этих компонентов развивался с течением времени, и на этом пути возникали благоприятные спирали. Например, когда ведущие венчурные капиталисты получали чрезвычайно высокие доходы, они привлекали больше инвесторов, и на рынок выходило все больше венчурных капиталистов, что позволяло большему числу стартапов получать финансирование. Увеличение финансирования позволило создать большее количество стартапов, что повысило вероятность их успеха и получения высоких доходов, что, в свою очередь, еще больше привлекло новые инвестиции в венчурный капитал. Этот цикл привел к еще большему количеству венчурных инвестиций и последующих возможностей для стартапов.
По мере того как стартапы возникали на основе университетских исследований, успешные из них превращались в крупные компании, принося огромные богатства основателям, которые часто поддерживали университеты различными способами, такими как пожертвования, сотрудничество в области исследований, преподавание, наставничество, знакомство с их межличностными сетями и другие формы поддержки. Такое покровительство со стороны успешных предпринимателей, вышедших из университетов, а также поддержка со стороны остальных выпускников помогли университетам накопить опыт и знания в области сотрудничества между промышленностью и университетами, что способствовало последующим раундам сотрудничества между университетами и промышленностью и выходу новых компаний. Динамика каждого из этих компонентов, а также конкретные примеры будут рассмотрены в последующих частях этой серии.
Разработчики политики могут использовать эти компоненты Кремневой долины как набор переменных. Цель не в том, чтобы побудить других пытаться подражать всем аспектам Кремневой долины, поскольку экосистема сформировалась на основе отдельной истории. Скорее, это поиск решений в каждом компоненте с учетом местных активов и особенностей. Например, если существуют первоклассные университеты, но у них нет значительного опыта в создании стартапов, какие механизмы и возможности следует развивать? Какие еще компоненты экосистемы уже существуют и как их можно использовать?
Если местная индустрия венчурного капитала развита недостаточно хорошо, следует ли региону придерживаться стратегии по развитию местной индустрии венчурного капитала? Если да, то каким образом? Или, если транспортные сети хорошо развиты, следует ли политикам стремиться к привлечению более крупного венчурного сообщества поблизости, позволяя предпринимателям или венчурным капиталистам быстро и с минимальными трудностями перемещаться туда и обратно? Если привлечение близлежащего венчурного сообщества приводит к тому, что населенный пункт становится фидером, должен ли он попытаться побудить стартапы вернуться в свой первоначальный населенный пункт по мере роста их масштабов, и если да, то что должно быть побудительным мотивом? Решают ли эти стимулы реальные проблемы, с которыми сталкиваются стартапы?
Есть ли в данном населенном пункте крупные компании, способные и заинтересованные в приобретении стартапов? Если да, то помогают или мешают ли им нормативные требования и местные корпоративные организационные структуры? Если корпоративные организационные проблемы являются препятствием для успешного симбиоза крупных фирм и стартапов, существуют ли полезные программы подготовки руководителей и “буткампы” для обучения менеджмента крупных фирм более эффективной работе со стартапами?
Каково текущее состояние “добродетельных спиралей”? Какие из них находятся на ранних стадиях, а какие, если таковые имеются, уже запустили петли обратной связи устойчивого роста, когда рост развития стимулирует дальнейшее развитие? Каково текущее состояние взаимозависимостей?
КРЕМНЕВАЯ ДОЛИНА КАК РЕГИОН: РАЙОН ЗАЛИВА САН-ФРАНЦИСКО
Иностранные туристы часто спрашивают, выиграла ли Кремниевая долина от стратегического регионального планирования местных властей. На самом деле все было наоборот: по мере того как экономическая экосистема Кремниевой долины разрасталась по всей территории залива Сан-Франциско, распространяясь на множество округов, она наталкивалась на препятствия, вызванные децентрализованным характером политической динамики в регионе, а также особенностями калифорнийской модели демократии. Инфраструктура и жилищное строительство страдали, что способствовало глубокому неравенству доходов и общества в регионе.
Исторически сложилось так, что термин “Кремневая долина”, появившийся в 1971 году, относился к концентрации полупроводниковых фирм и производственных предприятий в округе Санта-Клара и северо-западных районах округа Сан-Хосе. Пало-Альто, район вокруг Стэнфордского университета, был эпицентром университетских спинатов и передачи технологий, что послужило толчком к развитию экосистемы. Компания Genentech, ставшая пионером биотехнологической индустрии, которая впоследствии стала основной отраслью Кремниевой долины, была основана профессором Университета Сан-Франциско в 1976 году, а ее штаб-квартира располагалась в южной части Сан-Франциско. С тех пор, по мере развития Кремниевой долины как отдельной экономической экосистемы, она распространилась на всю Зону залива. Центр Сан-Франциско стал домом для многочисленных быстрорастущих стартапов, которые превратились в глобальных игроков, таких как Salesforce, а в последнее время LinkedIn, Uber, Twitter и многих других. В центре Сан-Франциско также находится кластер стартапов в области ИИ, включая OpenAI и Anthropic, благодаря которым в 2022 году ИИ на основе больших языковых моделей перешел на принципиально новый этап развития.
Калифорнийский университет Беркли – первоначальный Калифорнийский университет, основанный в 1868 году, – расположен через мост Сан-Франциско – Оклендский залив от Сан-Франциско и является основным компонентом связей между университетами и промышленностью, подпитывающих экосистему. Университет сыграл ключевую роль в развитии ядерной физики, а его исторические связи с индустрией полупроводников, компьютерной и программной промышленностью и высокотехнологичными стартапами сыграли решающую роль в развитии Кремниевой долины. Здесь также работают многочисленные акселераторы для стартапов и осуществляется широкий спектр сотрудничества между университетами и промышленностью. Изначально округа Ист-Бей не были неотъемлемой частью экосистемы Кремниевой долины, но по мере того как цены на землю и жилье на полуострове стремительно росли, сюда потянулись офисные комплексы, а также работники, искавшие более просторное и менее дорогое жилье. Приток высокообразованных и мотивированных иммигрантов в такие районы, как Фремонт и Ньюарк, повысил рейтинги школьных округов, привлекая дальнейший приток рабочей силы из Кремниевой долины.
На рисунке 2 показаны технологические компании, венчурные фирмы, ускорители и инкубаторы стартапов, международные инновационные центры и офисы международных корпораций в регионе Кремниевой долины.
В исторической Кремневой долине 1960-1980-х годов располагалось большое количество производственных предприятий. Даже такие компании, как Apple, имели свои основные заводы в этом регионе. Когда промышленная парадигма сменилась на офшорное производство и развитие межнациональных производственных сетей, большинство бывших производственных объектов превратились в офисные комплексы и жилые районы, а большая часть рабочих-“синих воротничков” исчезла. По мере того как росли цены на жилье, а различные корпоративные функции все чаще заменялись программным обеспечением и аутсорсинговой рабочей силой, высокая стоимость жизни в Районе залива вытесняла все большее число жителей. Сегодня в Районе залива доля студентов и аспирантов гораздо выше, чем в Калифорнии и США в целом. (Приблизительно 25 процентов жителей Кремневой долины имеют дипломы об окончании высшего учебного заведения или профессиональные степени, по сравнению с 13 процентами жителей Калифорнии и США; 28-35 процентов жителей имеют дипломы бакалавра, по сравнению с 28-29 процентами жителей Калифорнии и США в 2021 году). Несмотря на то что в Кремниевой долине работает высокооплачиваемая рабочая сила, население со средним и низким уровнем дохода испытывает большее давление.
Некоторые активы из прошлого Кремниевой долины были продуктивно использованы и, как считается, даже дали преимущества новым стартапам. Автомобильный завод во Фримонте, построенный в середине 1980-х годов как совместное предприятие General Motors и Toyota, закрылся в 2010 году и в том же году был продан компании Tesla. Этот завод, расположенный менее чем в получасе езды от штаб-квартиры Tesla в Пало-Альто, стал местом, где компания впервые добилась успеха в серийном производстве своих электромобилей, и до 2019 года оставался единственным заводом компании по производству автомобилей. Вертикальная интеграция производственного процесса Tesla по сравнению с другими автопроизводителями считается одним из ее конкурентных преимуществ.
Особый интерес для международной аудитории представляет резкое сочетание достоинств и видимых недостатков Кремневой долины. Передовые технологии, динамика быстрорастущих стартапов, умеренная погода и невероятно богатые сообщества – вот результаты успешной экономической экосистемы. Физические проявления новейшего программного обеспечения, включая такси без водителя, появились в Сан-Франциско в 2021 году, а раннее распространение электромобилей и обширная зарядная инфраструктура (построенная частной компанией Tesla) стали отличительной чертой региона к 2020 году. В то же время поразительная неразвитость инфраструктуры общественного транспорта региона проявлялась в поездах (Caltrain), связывающих Сан-Хосе и Сан-Франциско, которые по-прежнему использовали тяжелые дизельные пассажирские вагоны и нечасто ходили вне часов пик. Планы по электрификации железных дорог были отложены на десятилетия. Более чем через полвека после того, как система метро и железных дорог Bay Area Rapid Transit (BART) разработала планы по созданию бесперебойного сообщения на большей части территории залива, задержки в расширении системы, исчисляемые десятилетиями, привели к тому, что BART до сих пор не связала Сан-Франциско и Восточный залив с Сан-Хосе. Некоторые из этих недостатков открыли новые возможности: отсутствие удобного общественного транспорта и разочарование в местных службах такси способствовали появлению и распространению новых компаний по совместному использованию поездок, таких как Uber и Lyft. Перегруженные автострады в умеренном климате (несмотря на недавние лесные пожары) создали благоприятные условия для автономного вождения.
Однако больше всего поражает крайняя бедность и видимая бездомность, распространенная в некоторых районах Сан-Франциско, Сан-Хосе и других частях Района залива. Хотя чрезвычайное богатство, созданное экосистемой Кремниевой долины, и быстро растущие цены на жилье являются факторами, способствующими этому, сохраняющийся высокий уровень бездомности также во многом обязан национальной, калифорнийской и местной политике, где сочетание политических дебатов и непредвиденных последствий более широкой политики не обеспечило адекватных решений. В некоторых американских дебатах предполагается, что аспект создания богатства в экономической экосистеме Кремневой долины неизбежно вызывает резкое экономическое разделение и очаги безденежья. Однако, например, гости из Северной Европы, которые пользуются широкой социальной защитой у себя дома, менее склонны считать, что успешная экосистема стартапов напрямую порождает те же проблемы, с которыми сталкивается Кремневая долина. А для многих жителей Японии, переживших несколько десятилетий медленного роста, часто объясняемого негибкостью крупных элитных компаний страны с низкой мобильностью рабочей силы, потенциальные преимущества динамичной экосистемы стартапов, способной привнести динамизм в корпоративный сектор и ликвидность на рынках труда, перевешивают опасения по поводу экономических потрясений, которые могут возникнуть в случае успеха японской экосистемы стартапов.
ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ФАЗЫ, ИННОВАЦИИ В ОРГАНИЗАЦИОННОМ УПРАВЛЕНИИ И РАЗВИТИЕ КРЕМНЕВОЙ ДОЛИНЫ
Развитие Кремниевой долины неразрывно связано с разработкой и распространением нескольких основных новых технологических этапов. Компании Кремневой долины внедряют инновации и коммерциализируют новые технологии, области продукции и отрасли. При этом они разрабатывают новые методы управления и организационные структуры.
Калифорния как штат была преобразована в самом начале своего существования благодаря ключевой технологической революции индустриальной эпохи – железной дороге. Когда Калифорния присоединилась к США в 1850 году в качестве тридцать первого штата после золотой лихорадки 1848 года, путешественникам требовалось от четырех до восьми месяцев, чтобы добраться до штата с восточного побережья. Межконтинентальная железная дорога, строительство которой на тихоокеанском направлении завершил президент Центральной тихоокеанской железной дороги Лиланд Стэнфорд, радикально сократила время в пути до четырех дней. Преобразующая трансконтинентальная железная дорога была построена как государственная инвестиция в транспортную инфраструктуру, созданную частным предприятием, – ранняя связь между государственными инвестициями и разрушительными технологиями.
В начале XX века, когда Соединенные Штаты завершили свою экспансию на западную часть континента, аннексировали многочисленные острова Тихого океана и распространили свое влияние на Филиппины, радиосвязь дальнего действия была нишевой, но критически важной технологией. На этом рынке специализировались известные фирмы из Сан-Франциско. Первый президент Стэнфордского университета был одним из первых инвесторов в такую компанию, основанную выпускниками университета. Электронные компоненты продолжали оставаться критически важными технологиями для компаний района залива во время Второй мировой войны, когда компания Hewlett-Packard, основанная в 1938 году, продавала электронное оборудование, включая звуковые осцилляторы и волновые анализаторы, американским военным. (Один из основателей Дэвид Паккард позже стал заместителем министра обороны в президентской администрации Ричарда Никсона с 1969 по 1971 год).
По мере усиления холодной войны в 1950-х годах Министерство обороны стало играть важнейшую роль в создании промышленной основы экосистемы Кремниевой долины. Министерство выступало и как крупный инвестор в исследования университетов и компаний, и как ведущий покупатель оборудования. Оно уже было крупным поставщиком электронного оборудования у таких компаний, как Varian Labs, основанной в 1948 году преподавателями Стэнфорда, но резко увеличило закупки после коммерциализации транзисторов в конце 1950-х годов. В 1970-е годы оборонная промышленность оставалась одним из основных предприятий региона; до 1980-х годов крупнейшим работодателем в регионе была компания Lockheed Martin.
Поскольку Соединенные Штаты опередили Советский Союз в создании межконтинентальных баллистических ракет и спутникового потенциала, полупроводниковая промышленность стала ключевой для Кремниевой долины. Уильям Шокли, лауреат Нобелевской премии по физике 1956 года за изобретение транзисторов в конце 1940-х – начале 1950-х годов, основал лабораторию Shockley Semiconductor Laboratory в Пало-Альто в 1956 году, но группа звездных инженеров покинула ее, чтобы основать Fairchild Semiconductor в 1957 году. Fairchild привлекала и выпускала талантливых специалистов, которые в дальнейшем развивали ключевые компании в экосистеме Кремниевой долины, такие как Intel, AMD, венчурная фирма Kleiner Perkins и юридическая фирма Wilson Sonsini. Мобильность рабочих мест и частое создание новых компаний заметно отличались от устоявшейся культуры крупных корпораций Восточного побережья. Такая изменчивость привела к разработке и внедрению опционов на акции как средства удержания талантливых сотрудников. Новые корпоративные организационные структуры, отражающие культуру компаний, впервые появившихся в 1960-х годах в таких компаниях, как Intel, сгладили иерархию, характерную для крупных вертикально интегрированных структур основной корпоративной Америки, которые в то время отличались строгими карьерными лестницами и меньшей мобильностью.
Фондовая биржа Nasdaq, основанная в 1971 году, специализировалась на листинге новых компаний с менее строгими требованиями, чем Нью-Йоркская фондовая биржа. В результате она стала биржей, которую выбирали для первичных публичных размещений акций (IPO), финансируемых венчурным капиталом. Компания Intel была зарегистрирована на Nasdaq в том же году, когда была запущена биржа, за ней последовали такие известные компании, как Apple и Microsoft, зарегистрированные в 1980 и 1986 годах соответственно. Масштабные прибыли первых инвесторов помогли создать и узаконить современный венчурный капитал как отдельную группу организаций. В 1980-х годах в Кремниевой долине большую часть времени занимала компьютерная индустрия: такие компании, как Sun Microsystems, основанная в 1982 году, стали лидерами в производстве компьютерных серверов и рабочих станций, а Oracle превратилась в глобальную компанию по созданию корпоративных баз данных.
Архитектурная трансформация компьютеров с появлением IBM Personal Computer, представленного в 1981 году, привела к созданию совершенно новой компьютерной индустрии, способствующей появлению большого количества фирм, производящих аппаратное и программное обеспечение. Предыдущие версии компьютеров представляли собой вертикально интегрированные серверы и рабочие станции, но модульная конструкция персональных компьютеров создала множество отдельных рынков для составляющих компонентов, таких как память, накопители, сетевые технологии, различные наборы микросхем, дисплеи и периферийные устройства, на каждом из которых конкурировало большое количество специализированных фирм. Благодаря этой промышленной трансформации, ускорившей и децентрализовавшей инновации, компьютерная индустрия помогла вывести экономику США из рецессии 1980-х годов и стала одним из основных факторов экономического роста. Накопленный опыт, возможности привлечения средств через венчурный капитал и плотный межличностный обмен информацией в Кремневой долине сделали этот регион центральным для подъема мировой компьютерной индустрии.
Доминирующая компьютерная операционная система, созданная компанией Microsoft, ввела несколько новых логик конкуренции – платформы и сетевые эффекты, а ее общая операционная система обеспечила взрывной рост индустрии программного обеспечения. Программное обеспечение больше не требовалось поставлять в комплекте с конкретным компьютером, если оно было совместимо с операционной системой, что породило обширную индустрию “упакованного” программного обеспечения, которое пользователи могли сами приобрести и установить. Компьютерная индустрия перестала быть небольшим набором крупных компаний, разрабатывающих индивидуальное программное обеспечение, интегрированное с компьютерными серверами и рабочими станциями. Концепция платформ и то, как владельцы платформ могли формировать отрасли и получать непропорционально большую стоимость, стали новой логикой конкуренции, которая повлияла на глобальную конкуренцию не только в компьютерной отрасли20.
В конце 1990-х годов, когда Интернет стал глобальной открытой платформой, Кремниевая долина пережила ажиотажный приток инвестиций в преобразующий потенциал Интернета, что привело к буму “дот ком”, когда связанные с Интернетом стартапы выходили на IPO на бирже Nasdaq. Этот бум привлек внимание мировой общественности к экосистеме Кремниевой долины, что нашло отражение в шквале новаторских аналитических работ, рассматривающих экосистему как регион с отличительными экономическими особенностями и глобальными связями. В 2000 году “пузырь доткомов” лопнул, выведя из игры многие компании, но к середине и концу 2000-х годов выжившие компании, такие как Google и Amazon, переосмыслили использование интернета. Интернет-сервисы изменили способы использования информации в различных отраслях и в жизни потребителей по всему миру. Платформы для создания бизнес-приложений, такие как Salesforce, переосмыслили корпоративные ИТ-системы, а возрождающаяся Apple стала одной из самых дорогих компаний в мире. Социальная сеть Facebook, основанная в 2004 году, начала стремительно развиваться в течение нескольких лет, а к середине 2000-х годов облачные вычисления в глобальном масштабе превратили вычислительные мощности и платформы в сервисы, что позволило экосистеме стартапов процветать, а крупным корпорациям – экспериментировать и масштабировать свою деятельность.
Появление смартфонов в конце 2000-х годов под влиянием Apple, Google и их платформ приложений привело к разрушению целого ряда отраслей, включая цифровые фотоаппараты, специализированные портативные музыкальные плееры, копировальную технику, принтеры и сотовые телефоны. Смартфоны вытеснили действующие компании, разрушив отраслевые различия, в результате чего в конкуренцию вступили крупные компании, которые раньше редко конкурировали напрямую.
Пузырь “чистых технологий” в отраслях, связанных с возобновляемыми источниками энергии, сформировался и лопнул вместе с мировым финансовым кризисом 2007-2008 годов. Среди громких провалов – производитель солнечных панелей Solyndra, который не смог выстоять даже благодаря государственным субсидиям, в то время как выжившие компании, такие как Tesla, впоследствии процветали. Стартапы, основанные незадолго до или во время мирового финансового кризиса, такие как Uber, Dropbox, YouTube и Airbnb, изменили логику нескольких отраслей, включая такси, краткосрочную аренду квартир и гостиниц, а также потребление видеоконтента.
С середины 2010-х годов в Кремниевую долину начал стекаться огромный, по сравнению с венчурным капиталом, поток капитала, поскольку различные формы частного капитала начали инвестировать в рынки, предшествующие IPO. Общий объем активов под управлением в Калифорнии вырос с 71 млрд долларов в 2005 году до 112 млрд долларов в 2015 году, 309 млрд долларов в 2020 году и 479 млрд долларов в 2022 году. (Более конкретные и подробные данные будут представлены в одной из следующих частей этой серии, которая будет посвящена венчурному капиталу). Стремительный рост венчурного финансирования сопровождался ростом стоимости компаний и проведением крупных IPO; в 2013 году был введен термин “единорог”, обозначающий компании, вышедшие на IPO и оцененные в 1 миллиард долларов и более.
В середине 2010-х годов Интернет вещей, объединяющий промышленные устройства в сети, начал широко распространяться среди крупных глобальных компаний, обеспечивая основное поле для сотрудничества между стартапами и глобальными корпорациями. Некогда малоизвестная отрасль ИИ – глубокое обучение с помощью нейронных сетей – пережила ряд прорывов, когда в 2015 году возможности алгоритмического распознавания изображений превзошли человеческие. В следующем году программа искусственного интеллекта победила чемпиона мира по игре в го. Программа была разработана компанией Deep Mind, приобретенной Google, и благодаря своей победе над игроками-людьми – ранее это считалось невозможным – положила начало новой эре ИИ. Компания Tesla, штаб-квартира которой в то время находилась в Пало-Альто, преуспела в массовом производстве электромобилей на своем заводе во Фримонте, начиная с 2018 и 2019 годов. Компания изменила ландшафт электромобилей благодаря своему производственному процессу, частной зарядной инфраструктуре и новой парадигме автомобилей с программным управлением.
С 2020 года, когда из-за пандемии коронавируса многие предприятия и люди были вынуждены работать виртуально, спрос на услуги, предоставляемые технологическими гигантами и стартапами Кремниевой долины, стремительно вырос. Приток венчурного капитала достиг пика в 2021 году, но поскольку растущая инфляция в 2022 году привела к резкому повышению процентных ставок центральных банков в США и Европе, венчурные инвестиции, IPO и привлечение средств стартапами резко сократились. Фирмы Кремниевой долины, в том числе такие крупные, как Google и Meta (бывшая Facebook), которые в период с 2019 по 2021 год почти удвоили численность своих сотрудников, провели несколько раундов увольнений.
В конце 2022 года OpenAI выпустила ChatGPT, положив начало новой эре ИИ, использующего категорию глубокого обучения для обработки языка, чтобы генерировать текст, удивительно похожий на человеческий, и выполнять такие функции, как обобщение, категоризация и создание различных результатов. В связи с этим стремительным развитием ИИ во всем мире ведутся дискуссии о нормативно-правовом регулировании. Программы поднимают широкий спектр вопросов и проблем, связанных с входными данными (то есть с тем, какой контент разрешено использовать алгоритмам для обучения) и широкими возможностями выходных данных, а также способами их использования и идентификации в отличие от контента, созданного человеком. Всплеск интереса и инвестиций в генеративный ИИ вполне может спровоцировать очередной “пузырь”, но, учитывая историю Кремниевой долины и природу венчурного капитала, о чем пойдет речь в следующем материале, это, скорее всего, структурная особенность экосистемы.
Поскольку Кремниевая долина продолжает производить инновации и остается самой развитой экосистемой стартапов в мире, она будет давать новые уроки и устанавливать ценные связи с регионами по всему миру. В следующем материале этой серии мы рассмотрим венчурный капитал – тему, которую часто неправильно понимают местные политики, пытающиеся создать инвестиционные механизмы в качестве краеугольного камня своих стратегий развития стартапов.
